воздвигнуть крепостную стену между пользователями и тем, что пишут профи.

Представьте, что вам надо запрограммировать 2 х 2 = 4. Начинающий программист тратит на это две секунды и пишет:

х = 2

у = х * х

Профессионал тратит на это как минимум час. Он понимает, что юзер (ламер, чайник, козел, блондинка, начальник, товарищ генерал и т. п.) обязательно все испортит. Если юзеру надо ввести на какой-нибудь веб-странице значение х = 2, то он никогда не напишет в пустом квадратике цифру «2», он напишет «два» или «хрен тебе, а не зарплата в пятницу», или поместит туда ссылку на фотографию голой девицы с номером ее телефона на попе.

Поэтому профи не торопится. Он представляет, что может написать возбужденный пользователь, и ставит защиту на все случаи жизни. В результате у него через час написана программа на десять страниц мелкими буковками, которую еще надо долго тестировать, для чего у профи сидит специально обученная блондинка, которая работает с его программой, делая при этом маникюр, заваривая кофе, болтая по телефону и улыбаясь всем мужчинам в радиусе 200 метров.

И получает эта блондинка немало, ведь очень важно делать то, что профи и в голову не может прийти! Иногда блондинку заменяют небритые брюнеты, но и их задача — косить под блондинку, которая старательно вытирает клавиатуру, нажимая все клавиши подряд, когда надо заводить значение х = 2.

А вы пристаете к таким профи с теоремой Пифагора и со своими видео. Вам сказали — к коту Ваське, вот туда и идите!

— Теперь ты напишешь о преимуществе любителей перед профи и добавишь знаменитую фразу, что любитель Ной построил «Ковчег», а профессионалы построили «Титаник»?

— Ни в коем случае! Могу привести житейскую историю об ошибке любителя. История случилась в Москве.

Логистика

Москва, перестройка. Кооперативных делишек пока нет, а надо покупать новую резину для «копейки». Поэтому по вечерам занимаюсь извозом.

Октябрьская площадь, голосуют парень с девушкой. Ей в Ясенево, ему на проспект Вернадского. Я рассчитываю оптимальный маршрут: сначала на Вернадского, потом через Лобачевского и Обручева на Профсоюзную до Ясенева. Ребята садятся сзади, весело болтают. Доезжаю до Вернадского, торможу, поворачиваю голову:

— Приехали!

Парень мнется:

— Командир, забыли сказать, что сначала надо девушку в Ясенево, а потом уже меня.

— Можно привести примеры успешных любителей. Например, писатель Чарльз Буковски работал ремонтником на железной дороге, работником Красного креста, уборщиком, заправщиком, охранником, мойщиком посуды, экспедитором, почтальоном, водителем грузовика, почтовым клерком, забойщиком скота, сотрудником фабрики собачьего корма…

— Ну да, Даль, Чехов, Булгаков и Аксенов были врачами. Харуки Мураками работал продавцом. Льюис Кэрролл, Велимир Хлебников и Александр Кабаков были математиками.

— Сейчас математики идут работать в банки.

— Идут не все математики, а только те, кому повезло.

— А кого можно назвать писателем?

— Интернет дает четкое определение: «Писатель — это человек, который пишет значительные литературные произведения для общественного потребления». В этом определении, кстати, нет слов о заработке писательским трудом. Можно работать таксистом, а по вечерам писать книги.

Планы, цели, мотивация…

Из блокнота

Чтобы работать таксистом, а по вечерам писать книги надо:

1. Быть настолько здоровым, что не замечать этого.

2. Уметь не обращать внимания на капающий кран в ванной.

3. Ценить каждую минуту и не переживать из-за потерянных на бездарную книгу месяцев.

— Ценить каждую минуту — это вести ежедневники, с умом планировать дни и ночи?

— Ага, тайм-менеджмент — это наше все. С его появлением начинается новая жизнь. Скучная, как отработка строевого шага на плацу.

— Помню ты советовал потренироваться на облегченном варианте тайм-менеджмента: писать дневной план вечером того же дня. Это поможет укрепить веру в твои силы.

— Ну да. А периодические дела (утренняя зарядка, изучение французского, вечерняя пробежка) записывать под ником «какобычно». Такая гибкость позволит с большей радостью проводить это время.

— А в конце месяца вычислять разность между запланированным и сделанным.

— И чем больше эта разность, тем интереснее была у тебя жизнь.

— Еще нужно записывать в ежедневник мечты. Например, сбросить за 30 дней пять килограммов и выучить итальянский язык — ведь записанная мечта — это наполовину исполненная мечта.

— Но главное: ежедневник — это наше второе я. Почти как человек, с ним всегда можно договориться.

— Я так понял, что ежедневника у тебя нет?

— Нет, его заменяют совесть и шило в попе. И еще, наверное, в генах заложена протестантская трудовая этика (не знаю откуда это взялось): надо все время что-то делать.

— Ужас какой! Есть история на эту тему?

— Есть история, которую мне прислала читательница из небольшого города Средней полосы России. Приведу ее рассказ без редактирования.

Дальше

Мы ехали всей семьей в машине. Нам было хорошо. Машина была новенькая, ухоженная и любимая моим, еще сравнительно молодым, отцом. Отец завозил нас с сестрой и мамой в магазины, мы смотрели и быстренько ехали дальше. Наконец, отец спросил: «Всё? Поехали назад?» «Нет, дальше!» — заявил мой еще тогда очень маленький сынок. «Дальше? — переспросил отец. — А потом?» «А потом, — задумался сын, — ЕЩЕ ДАЛЬШЕ!» Мы засмеялись, но поехали ЕЩЕ ДАЛЬШЕ.

Нас тащат по жизни чья-то воля, чьи-то желания, какие-то обстоятельства. Мы стараемся рулить в этом потоке. Тут нам помогают гены и то, чему мы научились в школе, у родителей, у друзей. И еще ощущение, что мы рождены для счастья. Мальчик хотел ехать дальше. Так он понимал счастье в данный момент. У него не было цели доехать до леса или речки, он просто хотел ехать. Без всякой цели. Была у него такая внутренняя мотивация.

Самая лучшая мотивация для любых дел — стараться жить интереснее, с открытыми глазами. Чтобы утром просыпаться и думать, чтобы еще такого сотворить, чтобы угомонилась внутренняя неугомонность. Все остальное суета и терзание души.

— Одно плохо — на все хорошее не хватает времени.

— Ага, мечтаешь, как написано у Маркеса в «Осени патриарха»: «…повеление, чтобы башенные часы били в полночь и в полдень не двенадцать раз, а два, дабы жизнь казалась более долгой, чем она есть на самом деле, — повеление выполнялось неукоснительно, без тени сомнения».

Да, хочется повелевать часами, чтобы полночь превратилась в солнечный день, когда ты еще полон сил и способен успеть до темноты сделать то, что пришло в голову, лежащей на подушке.

Жизнь, как сон

Миннеаполис, дом на окраине города. Ночь. Голова на подушке, глаза следят за тенями на потолке. Сегодня лунная ночь, ветер. Тени качаются, пытаются тебя убаюкать. Скоро Новый год, все подводят итоги. Ты ничего не подводишь — зачем расстраиваться перед сном. Нет, не спится. И как же прошел этот год? И предыдущий?

Сначала новогоднее похмелье, скрипящий снег на дорожках, заляпанные стекла машины, темная лужица на полу от ботинок, из камина тянет кислым запахом несгоревших поленьев.

Капель, голубое небо, подснежники на проталинах, вербные пушистики.

Тюльпаны у соседей, поля одуванчиков, на газоне блеклые прошлогодние листья.

Песчаный пляж, пахнущее дымом мясо, кувшинки, долгий розовый закат.

Мокрые листья на оконном стекле, ветер хлопает заглушкой кухонной вытяжки, в прихожей сушится зонт.

Темные следы на заснеженной дорожке, шарф и перчатки в карманах куртки, ожидание праздника и понимание, что за ним все начнется сначала.

Еще работа с неразличимыми днями и вечерами у компьютера. Забываются новости, повторяются мысли. Проносятся дни отпусков, круговерть старых зданий, синей воды, зеленых гор, скатертей в ресторанах, родных и незнакомых лиц.

И снова Новый год, сделавший тебя еще взрослее.

Или это был прошлый год? Ты не помнишь.

Идешь к компьютеру — он все помнит. Фотографии отсортированы по месяцам или поездкам. Лыжня, женщина в красной куртке, сосулька на фоне голубого неба,